я только что умерла и воскресла
это. восхитительно. И ЭТО ДЛЯ МЕНЯ!!!!!!!!!!!!!! *плачет от счастья*
29.03.2015 в 19:13
Пишет Monahan:Я сделяль. ( • ᵕ • )
Написано для Вар, ибо это тот самый фик-подорожник, который должно приложить к бедному шипперскому сердцу в свете последней серии, дабы попустило.
Причастие.
Фандом: Викинги
Пейринг: Трэвис Фиммел\Джордж Благден
Рейтинг: NС-17
Размер: Мини
Жанры: нечто среднее между rps и au – имена те же, но к жизни актеров отношения они не имеют.
Предупреждения: юст, кинки, даб-кон, херт-комфорт, легкий бдсм, бладплей.
Саммари: тонкий намёк на реинкарнации, бадасс-байкеры, католические шлюхи, все дела.
Кто смотрел Сынов Анархии, может представить Сынов Анархии.
Кто смотрел порно с монашками… ну вы поняли.
св.отец Д. Благден
байкер Т. Фиммел
~ нажать и завершить гештальт по ательнару ~
Blagden|Athelstan| theme:
Download Hozier Take Me To Church for free from pleer.com
Примечания:
*Pagans – «Язычники». Реально существующий байкерский клуб.
*MG - Moto Gang. Обозначение преступных байкерских группировок.
*колоратка- плотная белая вставка-воротничок в одежде католических священников.
***
С самого утра на сердце священника Джорджа Благдена неспокойно.
День его начинается как обычно- с заутренней молитвы, прогулки по спящему еще городку, и всё было бы как раньше, не надумай он на обратном пути завернуть в местное кафе-забегаловку – прихватить стаканчик кофе и фирменный абрикосовый пирог.
Еще на входе он замечает необычно большое скопление байков на парковке, и шумные голоса внутри. Сонная официантка принимает первый заказ у необычных здесь посетителей- за двумя столиками располагаются не менее десятка байкеров, и воздух в кафешке уже успел крепко пропитаться запахами табака и спиртного.
Джорджу не нужны проблемы- он старается незаметно пройти мимо них и кивает девушке за стойкой.
Та без лишних вопросов идёт на кухню- священник редко у них бывает, но если и появляется, всегда берёт одно и то же.
Джордж оплачивает свой кофе, треугольник фольги с еще теплым пирогом, разворачивается к выходу и неожиданно сталкивается плечами с одним из незнакомцев.
Реакция у того мгновенная- перехватить руку священника и отвести в сторону, так что пластиковый стаканчик опрокидывается содержимым на пол, а не на него или сутану Благдена.
И в этот момент ему бы извиниться и уйти, но он встречается глазами и этим байкером и замирает.
Он точно не встречал этого человека раньше- такое лицо сложно забыть, если уже его видел, но для Джорджа оно выглядит ужасно знакомым: этот профиль и изгиб рта, и тревожная зеленоватая глубина под пшеничными ресницами. Джорджу кажется, что он действительно тонет под толщей морской воды – так тихо становится вокруг и так гулко раздается в ушах собственное сердцебиение.
Незнакомец тоже не спешит отпускать его запястье: он напряженно оглядывает священника, хмурит брови и прикусывает губу, будто еще не решил, что на это сказать.
- Эй, святоша! Тебя не учили, что так пялиться на людей неприлично?
Резкий голос одного из сидящей сзади компании возвращает Благдена к действительности. Он стряхивает с себя оцепенение и пробормотав «простите» почти выбегает из помещения.
Кто-то уже смеется над произошедшим:
- Ну вот, не успели приехать, как Фиммел уже напугал до усрачки какого-то церковника!
- Еще минута и святоша отправился бы к своему богу гораздо раньше, чем планировал.
Один из их братства не смеется, щуплый и плешивый человечек задумчиво суживает глаза, становясь по правую руку от Фиммела – уж он-то умеет различать, когда резко меняется настроение у их вожака.
- Что это было, Трэв?
Фиммел, провожая глазами покачивающуюся дверь, лишь пожимает плечами.
***
Всю дорогу до церкви Благден думает об этих чужаках- его городок не просто тихий и захолустный.
Он умирающий.
Сюда приезжают те, кто хочет уйти в забвение так же, как и само это место.
Либо те, кто прячется от неприятностей, но в итоге привозит их с собой. И эта…свора, он не может назвать их даже бандой, эта свора здесь наверняка по второму поводу. Значит либо они уедут очень скоро, либо опять будут тонированные машины, требования сдаться и выбитые пулями стёкла. Это не первый раз, когда здесь кого-то будут накрывать федералы.
Он прокручивает в голове лица этих людей- опасные и обветренные долгой дорогой, запахи бензина и дешевого курева, пестроту кожаных и джинсовых безрукавок с черепами и птицами.
Его дергает, когда он вспоминает что гласит надпись, общая на всех нашивках: Pagans MG.
Но если это вызывает лишь раздражение, то от взгляда их предводителя до сих пор подводит живот: первый раз он видит такие пронзительно голубые глаза, и выражение их животное, хищное. Тогда Джордж впервые называет этого человека про себя Волком.
Городок настолько крохотный, что они пересекаются в следующие дни, и не единожды: в местной забегаловке, на улицах, у скудных торговых прилавков. И каждый раз повторяется первая их встреча, только теперь Благден успевает быстро отвести взгляд и выскользнуть прочь до того, как Волк двинется в его сторону.
Проходит неделя этих мучений. Благден не в состоянии описать это, облечь в какие-либо слова, что этот Волк с ним делает.
Есть такая фраза «раздевает глазами», но это совсем не то.
Волк каждый раз будто медленно насаживает его на острие своего немигающего взгляда. Так должно быть чувствует жертвенный нож ягненок, которого неспеша вспарывают от паха до горла – вот что он ощущает каждый чёртов раз.
И если бы только это: сам вид этого байкера, нахальство и власть в каждом его пусть даже вкрадчивом движении вызывает в нем целую бурю возмущения: Джорджа неимоверно злит эта невозможность свести с него глаз- будто взгляд вязнет в нем, в этой льняной разметавшейся гриве и шрамах на загорелой коже, как вязнет глупое насекомое в жидкой патоке.
Священник зажмуривается от вновь оживших видений и мелко крестится.
Господи, помилуй.
***
Крах его спокойной жизни окончательно наступает, когда в субботний полдень за его спиной скрипит дверь церквушки, и в ее проёме он видит знакомый уже силуэт. Благден молился все эти дни чтобы ничего подобного не произошло, но Волк- вот он, неспешно идёт к нему сквозь два ряда косо стоящих скамеек.
Благден пытается сохранить спокойствие- ведь он в божьем доме, здесь нечего опасаться.
Он кивает подошедшему байкеру в знак приветствия:
- Я…
- Я знаю, кто ты, священник, - Волк обрывает его на полуслове, - знаю, как тебя зовут.
И, увидев округлившиеся глаза святоши, кивает себе за спину:
- Это написано на входе. Рядом с временем посещения.
Джордж вопросительно поднимает брови, и байкер улыбается в ответ:
- Трэвис. Трэвис Фиммел.
От Трэвиса пахнет солнцем, нагретой кожей и немного- табаком.
Благден нервничает: он чует в этом его посещении есть какой-то подвох, но пока не понимает, какой.
Помедлив, жестом приглашает сесть на ближайшую скамью.
- Так... зачем Вы пришли? Если помолиться, то я не буду Вам мешать.
Трэвис потирает золотистую щетину и смеется:
- Нет. Хотя, - у него загораются шальные искорки в глазах, - Я бы не отказался исповедоваться тебе, священник. Пусть это ничем мне бы мне и не помогло.
Джордж моргает, понимает что эта уловка, но слишком поздно:
- Разве Вы не верите в Господа?
Глупый вопрос для главы «Язычников», но он слетает с языка сам собой.
Трэвис растягивает губы в усмешке и заглядывает ему в лицо.
- Говорят, что он нужен лишь тем, кто боится сам взять в руки собственную жизнь.
Фиммел подается вперед, накрывая своей ладонью его руку. Благден вздрагивает.
- А еще говорят, что в веру уходят не от жизненных невзгод, а убегают от самих себя.
Большой палец его надавливает на мокрую от пота ладонь священника, выводит в ее ложбинке круги, и пока это происходит, Трэвис неотрывно смотрит ему в глаза:
- Что ты об этом думаешь, священник, м?
Благден деревенеет спиной, ибо ему в который раз уже кажется, что за его лопатками разверзается ад.
С неестественно прямой осанкой он вскакивает со скамьи, выдергивая руку и зло поджимает губы.
- Вам стоит уйти.
И вложив всё негодование в сердитый прищур, добавляет:
- Немедленно.
Байкер несколько секунд еще удерживает с ним зрительный контакт, а потом медленно разворачивается и идет к выходу своей вкрадчивой кошачьей походкой, не переставая ухмыляться.
Благден разрешает себе выдохнуть только со звуком захлопнувшейся двери.
***
Он считает, что на этом их странный конфликт исчерпан, и боже, как же он ошибается.
Осознание этого приходит через пару дней, когда Джордж привычно обходит на ночь церковь, запирая засовы:
несмотря на позднее время над городом всё еще висит раскалённое марево, так душно, что приходится бродить в храме божьем босым, в жесткой сутане без исподней рубахи.
Под сводами церкви темно, остается только погасить часть свечей у алтаря, и Благден уже подходит к его ступеням, как замечает движение в полумраке.
Волк полусидит на алтарном престоле, положив руку на согнутое колено, и в этот момент он действительно хищник, поджидающий добычу: его нахальный оскал поблескивает при подрагивающих свечах.
У Благдена на время даже пропадает дар речи от такого святотатства.
- Ты как сюда попал?? Уходи. Сейчас же!! – священник задыхается от негодования, и Фиммел только дергает уголком рта: вскрывать щеколды на окнах он научился еще когда был малолетним домушником, но не объяснять же этого святоше.
Он спрыгивает с квадратного престола и пока приближается, священник окончательно уверяется в том, что это не человек:
Фиммел не идёт, он движется как ртуть, опасно-непредсказуемо перетекая в пространстве.
Он сокращает расстояние между ними до полуметра, и как только Благден инстинктивно выставляет вперёд руку, защищаясь, - перехватывает кисть у основания и подносит к своему лицу.
Фиммел не отрывает глаз от священника, наслаждаясь сменяющимися выражениями и как тот хватает воздух ртом, когда он медленно ведет языком от косточек на запястье, по солёной ладони, к кончикам пальцев.
Затем прижимает ладонь онемевшего святоши меж отворотов кожаной безрукавки, к своей обнаженной коже груди, водит ею по торсу- вниз, очерчивая упругие мышцы живота.
Даже при тусклом свете отчетливо видно, как священника заливает краска- пунцовыми становятся даже уши.
Тело под ладонью такое твердое и горячее, под мышцами разбегаются удары чужого сердца, и Джордж изо всех сил кусает щёку изнутри, чтобы прекратить эти унизительные звуки, клокочущие в его глотке.
Унимать истерично потряхивающуюся руку уже нет смысла- Благдену просто хочется ее отрубить, возможно тогда только она перестанет гореть от прикосновения к чужой коже.
Первым не выдерживает Трэвис: рывком подтягивает священника и крепко прижимает к себе, тиская и пощипывая упругие ягодицы под тканью.
Он сдергивает резинку с темных волос и зарывается в них пятернёй, с урчанием вылизывая тонкую кожу на его шее.
Благден будто очнувшись, отчаянно сопит и выкручивается из хватки, упираясь локтями ему в плечи:
- Ты что, это ведь смертный грех! Нет, прекрати, да прекрати же!! Это мерзко, мерзко и неправильно! Ччёрт, не трогай меня!
Трэвис сжимает сутану между ног святоши, его стоящий колом член явно свидетельствует об обратном, и Фиммел не обращает внимания на его сопротивление, но когда тот в очередной раз пытается оттолкнуть от себя Трэвиса, взывая к голосу разума и праведности, тот неожиданно отстраняется.
- О, - в расширившихся зрачках Фиммела мелькает озарение, и рот расплывается в привычной ухмылке:
- Я, кажется, понял. В этом всё дело, так?
Цепкие пальцы хватают за плечи и рывком разворачивают Благдена лицом к алтарю.
- Боишься, что твой бог тебя накажет за то, что ты пошел на это по своей воле?
Фиммел проворно сдергивает подвязывающий сутану тонкий пояс, и в следующее мгновение Благден, подсеченный ударом под колено, неловко шлепается на алтарные ступени.
- В таком случае можешь не беспокоиться, у твоего бога не будет к тебе претензий, священник, - глумливо приговаривает Трэвис, охватывая его со спины: разница в росте и силе достаточна, чтобы с легкостью преодолеть неумелое сопротивление святоши, одной ладонью удерживая и вытягивая вперед его руки, другой- сооружая петлю.
Фиммел ловко обматывает оба запястья быстрыми и неуловимыми движениями, и Джордж шокировано смотрит, как его связанные будто в молитве ладони тянутся за полоской ткани: над пологими ступенями высится парапет с миниатюрной скульптурой Мадонны, и этот безбожник обвязывает пояс прямо вокруг ее ног, закрепляя путы двойным узлом.
Дергает за него пару раз, проверяя на прочность конструкцию, а после отходит к алтарю, деловито снимая со стены лампадку.
Когда он возвращается к святоше, тот по-прежнему стоит на коленях в том же положении, недоуменно рассматривая своё пленение:
- … ты что делаешь?
Святоша выглядит до неприличия невинно в этот момент: растрепанный, с каким-то детским трогательным выражением на лице, он поднимает на него свои широко распахнутые серые глаза и смотрит немного удивленно, похоже он еще не до конца верит в происходящее.
- Как что? Освобождаю тебя, - Трэвис берет его пальцами за подбородок, - от мук совести и необходимости делать выбор, которого ты не хочешь.
И крепко сжимает ладонью его шею, когда тот возмущенно набирает воздуха в грудь чтобы высказаться:
- Можешь не благодарить.
Он ослабляет хватку только, когда считает, что достаточно дал понять о бессмысленности пререканий с ним. Вот так, коленопреклоненный священник и Фиммел, нависший над ним - в обоюдном молчании он принимается изучать нервно дергающийся кадык, пульсацию вен под подушечками пальцев, перебирает завитки волос у основания шеи… пока блуждающие по горлу рука не натыкается на колоратку, и Трэвис задумчиво подцепляет ее одним пальцем:
- Знаешь… мне всегда было интересно, зачем вам эта штука? Что это, вроде ошейника?
Благден моргает, секунду соображая, о чем тот говорит.
- Это… нет. То есть да, в каком-то смысле, но белый воротничок - это знак отличия, он символизирует собой святость и чистоту священнослужителя, - машинально повторяет азы приходской школы Джордж, и осекается, натолкнувшись на похабную ухмылку байкера, в глазах которого пляшут черти.
- Аа. Вот оно что. Ну тогда этот символ тебе больше не понадобится.
Под испуганный вздох он сдергивает с его шеи жесткий полукруг воротника и засовывает в задний карман своих джинсов:
- Теперь это моё.
После чего Фиммел обходит его со спины, опускается сзади на колени и прижимается к нему бёдрами, запуская руки под подол, на разведенные жилистые ноги – ему не терпится продолжить прерванное занятие.
Он трогает, щупает, мнёт и гладит, водит короткими ногтями по внутренним сторонам бёдер, заставляя святошу сладко дёргаться и провисать на заломленных руках, наклоняется ближе и обдает затылок горячим дыханием, от которого у Благдена бегут мурашки по всей коже и рефлекторно поджимаются пальцы ног. Мягкая щетина Фиммела щекочет кожу, когда тот кусает и засасывает его плечи, и Джордж терпит, закусив губу, но тут Фиммел широко лижет и вбирает в рот краешек уха, проникая внутрь мокрым языком.
Благден подаётся назад, проглатывает жалкий скулёж и на выдохе начинает скороговоркой:
- Господи Иисусе Христе, спаситель наш…
Трэвис, не прекращая оглаживать его дрожащие бёдра, хохочет ему в шею:
- Да, если хочешь с ним напоследок переговорить- сейчас самое время. Пока ты еще можешь.
Он задирает подол сутаны до спины, оголяя сжавшиеся ягодицы, и плескает в ладонь из заготовленной лампадки.
Благден чувствует, как чужие ладони начинают размазывать у него в паху нагретое от свечей масло и понимает, что духовные силы его не так крепки, как он хотел бы думать. Потому что тепло пробирается под кожу и разгоняется в венах до кипятка, струясь по всему телу, растворяя в себе все мысли, кроме одной: он ничего в жизни так страстно не желал, как этого человека.
И Благден практически хнычет следующие слова молитвы, утыкаясь лицом в разведенные локти:
- Отче наш, Иже еси на небесех …
Кажется, обострена каждая клеточка его тела, он ощущает всё: плотный жар между ними, и ноющие запястья, сильные пальцы на своей возбужденной и скользкой плоти, и струйки масла, стекающие до трясущихся колен…
- … да будет воля Твоя, да приидет царствие Твоё…мннн…яко на небеси и на земли… х-х… хлеб наш насущный даждь нам днесь…
…Трэвис водит фалангами пальцев между его ягодицами, лаская, поглаживает и слегка надавливает, пропускает в зажатом кулаке его налитую кровью плоть, раз за разом, на излёте чуть прихватывая чувствительную головку члена…
-…и не введи нас в искушение… нгх… но избавь нас от лукав…аах! - Масляные пальцы проводят последний раз по тугому кольцу мышц и с напором проскальзывают внутрь, вкручиваясь и сгибаясь.
По позвоночнику будто прошивает разрядом тока, и Благден давится молитвой, мычит на одной ноте, мотая головой.
Вынув пальцы, Фиммел буквально наваливается на спину, охватывая поперек груди, и несильно хлопает ладонью ему по щеке, требуя разомкнуть рот.
Он послушно подчиняется.
Джордж готов ко многому, но не к тому, что в следующее мгновение Фиммел держит его одной рукой за щёки, а другой вставляет меж приоткрытых губ деревянный крест.
Его, Благдена, деревянный нательный крест.
Проталкивает дальше – распятие довольно большое, в пол-ладони, и Джордж сжимает челюсти, когда чувствует, как твёрдый край ложится на корень языка.
Фиммел поглаживает его скулу почти нежно, - Вот так. Хороший мой, - и у Джорджа нутро переворачивается от этого шёпота.
Он снова вставляет в него пальцы и крест во рту становится очень кстати- Джордж вгрызается в него, чтобы не кричать, и шире расставляет колени.
Трэвис ожесточенно трахает его пальцами, сосредоточившись на том, как на кончить раньше времени от этих похабных мокрых звуков и утробных стонов.
Фиммел считает, что тот уже достаточно растянут, когда пальцы начинают проваливаться в окруженную пульсирующим кольцом мышц плоть, будто их туда засасывает- он приставляет болезненно твёрдый член, медленно надавливая головкой на вход, готовясь новой волне сопротивления святоши.
Но к этому моменту Благден так уже распалён, что вопреки ожиданиям Трэвиса резко подается назад, насаживается до конца и счастливо всхлипывает.
Фиммела от такого встряхивает до белой вспышки под веками.
Он рывком подминает под себя священника, с силой прикусывая его потный загривок, и начинает вколачиваться в него в рваном темпе, порыкивая от накатывающего возбуждения. Прогибает, давя ладонями на поясницу, извлекая из его сорванного голоса всё новые интонации.
Трэвис наматывает волосы священника на кулак и дёргает, желая видеть его лицо - тот дышит с подвываниями, закатив глаза, зубы намертво сжаты на деревянной перекладине, по подбородку в такт движением покачивается нитка слюны.
Он подхватывает бледную ногу под колено, разворачивая лицом к себе, и Благден вскрикивает от боли в вывернутых путами предплечьях.
Фиммел чертыхается.
Непослушными пальцами едва удается нашарить из голенища сапога выкидной нож, щелкает лезвие и парой резких движений он вспарывает стянутый меж его покрасневших запястий пояс.
Святоша раскидывает затекшие руки, глухо стонет, выпустив изо рта эту обмусоленную деревяшку, и Трэвис повинуется внезапному желанию: раскрывает пальцами ему рот, заставляя высунуть язык, и прижимает к подрагивающей плоти лезвие- Джордж дёргается, когда порез на языке набухает багровой влагой.
Он ловит потемневший взгляд Фиммела и на миг ему становится действительно страшно- от того, какой дикой, первобытной похотью наполнены его зрачки, с какой жаждой он припадает к окровавленному рту, всасывая саднящий язык.
Его член трётся, зажатый между их животами, каждый движение Трэвиса внутри него отдается фейерверком в затылке, так до одури хорошо, что кажется будто он сейчас отключится от переполняющих ощущений. Его выгибает дугой под мускулистым телом, горячая волна накрывает с головой, и он обмякает в напряженных руках, на грани сознания чувствуя, как Фиммел хрипло стонет в поцелуй, кончая следом.
***
Он приходит в себя, распластанный под разгоряченным телом, в тишине слышно только их тяжелое сбивчивое дыхание.
И Джордж понимает, что плачет.
Горячие ручейки текут по запрокинутому лицу, щекочут виски, и он никак не может их унять.
Но хуже всего то, что он не может объяснить себе, от чего плачет- он должен чувствовать себя грязным, оскверненным, но вместо этого грудь распирает странное чувство, будто с него плеч сняли тяжелое бремя, это слёзы облегчения и свободы.
Так плачут, когда находят нечто утерянное, что уже не надеялись вернуть.
И слёзы продолжают катиться, пока Трэвис держит в руках его лицо, прижимается губами к мокрым стрелкам ресниц, целует его сквозь всхлипы, слизывая вязкую кровавую слюну.
Джордж затихает, прижатый к щеке Трэвиса, убаюканный поглаживаниями подрагивающих пальцев по затылку.
После того как Фиммел уходит, Джордж еще долго лежит, распластанный, и вглядывается в темнеющие своды церкви – тело наполнено неимоверно приятной лёгкостью, но он никак не может им пошевелить.
Он запрокидывает голову выше, над собой- Мадонна с постамента смотрит на него сверху вниз, и Благден не видит в ее глазах ни упрёка, ни милосердия, как прежде: только пустые черные росчерки на лице из крашеной глины.
Он лениво отводит взгляд вбок – туда, где на ступенях рядом с ним лежит крест.
На поблескивающих от слюны перекладинах темнеют вдавленные отпечатки его зубов.
***
Фиммел потом несколько раз приходит к дверям церкви, но они всегда оказываются закрыты. Старик из ларька неподалеку сообщает, что святой отец сказался больным, и церковь теперь снова не работает. «Да и кому она нужна, сынок, здесь давно никто не верит в бога. Странно что этот мальчик вообще сюда приехал, молодежь-то обычно наоборот, рвется в большие города».
Трэвис курит на стоянке, облокотившись на сиденье своего харлея, и наблюдает как небо набрякает свинцовыми оттенками – переждать бурю, и нужно уже выдвигаться дальше.
Время не ждет.
Краем глаза улавливается движение- у человека на перекрестке через дорогу черные полы одежды вздуваются и хлопают на ветру, он бредёт вдоль витрин не смотря под ноги и немного покачиваясь.
Фиммел в полминуты преодолевает разделяющие их метры, хватает его за плечо и боится отпустить.
Лишь сильнее сдавливает пальцы, когда святоша поднимает на него глаза- они кажутся непривычно яркими, полными не то отчаянья, не то некой странной решимости.
Они опять замирают так, как прежде- молчаливо вглядываясь друг в друга.
Волосы священника не связаны в хвост, и предгрозовой ветер треплет длинные темные пряди, хлеща ими по бледному лицу.
Свободной рукой Трэвис ловит их и заправляет за ухо Благдена, ребром ладони прижимаясь к его скуле.
- Пойдем со мной.
Это даже не звучит как вопрос.
У Благдена судорожно дергается кадык, но он ничего не говорит. Он не спрашивает куда и зачем, даже не двигается с места- только лихорадочно его блестят глаза и пальцы машинально теребят зажатый в руке крест, повторяя очертания каждой вмятины на полированном дереве. Снова и снова.
И его Волк стоит перед ним, чуть склонив в бок голову, обволакивает привычным теперь взглядом и улыбается так, будто уже знает его ответ.
***
Fimmel|Ragnar| theme:
Download When the World Ends for free from pleer.com
URL записи